Он вошёл в кафе как человек, для которого время не просто абстрактное понятие, а реальный инструмент. Спокойно, уверенно, без лишних движений. Как и всегда всё в нём было продумано до деталей — от кремовой рубашки до светло-коричневых кожаных ботинок. На плече — все таже элегантная кожаная сумка-портфель. Он из тех людей, кто, войдя в помещение, даже не повышая голоса, становится центром внимания.

  — Как всегда? — спросил бариста, улыбнувшись.

  — Как всегда, — ответил он, садясь на своё место у окна. — Американо, немного терпкий, и баскский чизкейк.

  Он положил портфель рядом с собой, расстегнул куртку, сел удобнее. За соседним столиком молодые люди разговаривали о том, почему забываются сны. Мужчина улыбнулся уголками губ.

  — Знаете, — сказал он, обращаясь к ним, — есть такая фраза: «Сны — это королевская дорога к подсознанию». Её придумал Фрейд. Но он не единственный, кто видел в снах ключи к себе.

  Молодые замолчали. Бариста, как обычно, прислонился к стойке — он знал: сейчас будет рассказ.

  — Я много лет изучаю человеческое сознание. Не только в лаборатории, за книгами или компьютером. А внутри себя. И один из самых интересных объектов исследования — сны.

  — Во сне наш разум ослабляет цензуру. То, что днём мы подавляем, прячем, игнорируем — выходит на поверхность. Там, в этом тихом мире, где нет шума, требований, масок… мы становимся ближе к себе.

  — Поэтому сны часто кажутся странными. Они нелогичны, они наполнены образами, которые мы не выбираем сами. Но если присмотреться — там всегда есть смысл. И стал учитаться читать сны.

  — Мне было около двадцати, когда я впервые записал свой сон. Это был обрывок: я стоял на крыше здания, смотрел на город, чувствовал, как ветер сдувает меня. Проснулся с сердцебиением. Записал.

  — Потом я начал изучать разные подходы:

• Фрейда: о снах как заглушённых желаниям.
• Юнга: где сны — это архетипы, коллективное бессознательное.
• Гештальт-терапию: где каждый образ в сне — часть тебя.
• Нейробиологию: для которой сны — это очистка памяти, сортировка информации.

  — Пробовал сонный дневник, просыпался ночью, чтобы запомнить больше. Иногда практиковал осознанные сновидения — когда ты понимаешь, что спишь, и можешь влиять на происходящее.

  Он сделал паузу, отпил кофе. В комнате стало тише.

  — Это было похоже на путешествие в параллельную вселенную. Где я был одновременно наблюдателем и участником.

  — За годы я пришёл к одному выводу: сны — это не ответы. Это вопросы, которые мы задаём себе, но не решаем днём.

  — Если вам снится, что вы падаете — возможно, вы чувствуете потерю контроля.

  — Если вы постоянно куда-то опаздываете — может, жизнь уходит мимо вас.

  — А если вам снится человек, которого давно нет рядом — это не воспоминание. Это сигнал, что внутри вас ещё живёт связь с ним.

  — Сны не объясняют нас. Они показывают нам, кем мы могли бы быть, если бы перестали себя контролировать.

  — Мы проводим треть жизни во сне. Это не мало. Это огромная часть нашей жизни, которую большинство игнорирует.

  — Представьте, что у вас есть друг, который знает о вас больше, чем вы сами. Но он говорит с вами только по ночам. И только на своём языке.

  — Так вот — этот друг — ваш сон.

  — Вы можете не слушать его. Или начать учиться его понимать.

  — Сегодня утром мне приснилось, что я стою на берегу реки. Она была широкой, тёмной, но спокойной. Я хотел перейти её, но не знал, куда иду.

  — Проснувшись, я понял: я снова на пути. К себе.

  — Возможно, вы тоже на пути. Только пока не знаете об этом.

  Он аккуратно положил ложку, вытер уголок рта салфеткой, достал из портфеля старую книжку в кожаном переплёте и сделал пометку на полях.

  — Попробуйте завести блокнот у кровати. Записывайте сны. Хотя бы раз в неделю. Через месяц вы увидите — они начнут вам отвечать.

  Пара молчала.

  За окном пошёл дождь.

  А в кафе, как всегда, оставался он — человек, который знал, как слушать свои сны.